09.06.2012 г. - Михаил Козырев: Новые Гилланы и Моррисоны еще появятся

6 июня в екатеринбургском Театре эстрады состоялась премьера спектакля «МКАД». Точнее, антиспектакля, как называют его сами авторы. Авторы, они же актеры, рассказчики, главные действующие лица на сцене — это известные теле- и радиоведущие Михаил Козырев и Алекс Дубас. По первым буквам их имен и названа постановка.

На протяжении двух часов, что длится «МКАД», Козырев и Дубас рассказывают истории из собственной жизни, как уже вошедшие в книги, так и еще нигде не публиковавшиеся. Сопровождает действие живая музыка от прекрасной Жени Любич. В Екатеринбурге на сцену также выходил лидер «Сансары» Саша Гагарин, исполнивший две песни. Помимо столицы Урала, «МКАД» пока смогли увидеть только жители Челябинска и Перми.

Сразу после окончания спектакля наш земляк, основатель радиостанций «Maximum», «Наше радио» и «Ультра» Михаил Козырев пообщался с представителями прессы, среди которых был и корреспондент Вебурга Никита Ломаев.

О названии антиспектакля

Михаил Козырев: Решили мы его назвать «МКАД». МКАД — это Миша Козырев и Алекс Дубас. То, что это МКАД как некий лейтмотив постоянного движения по кольцевой, мы еще не можем выдавить. У нас лейтмотивом все время получается история законсервированного счастья. Нужно испытывать счастье здесь и сейчас. Ну, вот, придумали МКАД. Вроде, прикольно — по инициалам. Насчет антиспектакля я еще не понимаю, как это обосновать. Мы сейчас сдавали экзамен. Сдали или нет, не знаю.

О выборе городов для премьеры

Михаил Козырев: На самом деле, если просто так прикалываться, то это только из-за того, что мне с мамой нужно было повидаться. И вокруг этого построили весь тур. Мне очень нужно было приехать домой, зафиксировать свое присутствие, поесть пирожков, паштета прекрасного куриного с яблоками. Вокруг этого продюсеры построили тур. Но, на самом деле, я не знаю. Мы просто решили попытаться сейчас, чтобы понять, а имеет ли смысл осенью делать широкомасштабную премьеру и регулярно ее играть в Москве и по городам. Мы этого не решили еще.

Мы все сейчас обсуждаем взахлеб, что было хорошо, что плохо. Но сегодня вообще был уникальный вечер, потому что Сашка (Гагарин, лидер «Сансары» — прим. авт.), например, с нами никуда не едет. Это было только его участие здесь. А мне кажется, что он прямо пронзителен был с этими двумя песнями. И «Уголь», и «Облака» — это две мои самые любимые песни у «Сансары», и, по-моему, они точное место нашли.

О разнице между приватной беседой и рассказом со сцены

Михаил Козырев: Когда я рассказываю истории знакомым, я существенно больше матерюсь. Должен признаться, да. Я употребляю те слова, которые порой у меня вертятся на языке даже на спектакле. Я стараюсь не позволить себе этого.

Я не занимаюсь какой-то изощренной практикой самоудовлетворения, чтобы просто рассказывать какой-то определенной абстрактной группе людей, своих знакомых, такие вещи. Я, если что-то рассказываю им, то не практикуюсь на этом. Но, конечно, интонация и характер повествования во многом зависят от того, кому ты это говоришь. Если ты говоришь это людям, с которыми ты знаком десяток лет, с которыми ты можешь о самых тонких и личных вещах говорить, то это одна форма рассказа. Если это группа людей, с которыми я только что познакомился, то я, конечно, буду им рассказывать совершенно по-другому: аккуратно, стараясь не нарушить какие-то их рамки восприятия.

О планах на Новый год

Михаил Козырев: «Неголубой огонек» мы собираемся в этом году возобновить. Мы уже готовы и предлагаем через месяц концепцию программы. И очень надеемся, что даже на каком-то федеральном канале сумеем ее провести. Мы решили возобновить не на «РЕН ТВ». «Дождь» у нас есть как запасной вариант, но хочется все-таки укатать Эрнста. Идея — взлом матрицы всегда, она простая. Ни одна песня не звучит в том виде, в котором к ней привыкли. Мы сидим в таком небольшом офисе, и у нас все стены обклеены этими номерами типа в исполнении Ильи Яшина и Алексея Навального песня «Еду в Магадан». Или Максим Галкин поет песню «Голая». Это чудовищная, конечно, ирония.

О Вере Полозковой

Михаил Козырев: Я абсолютно влюблен в нее как в поэтессу. Я все время задаю себе вопрос: «А что люди чувствовали, когда Ахматова ходила по улицам. Вот она рядом была. Ну, они же с ней тусовались, приходили к ней в гости. А сейчас рядом идет Ахматова. Вера Полозкова — это реально такого калибра поэтесса. А эти стихи — они прямо пронзают, с каким-то моим жизненным опытом ассоциируются. Вот этот Гордон Марвел — такой обсос, который и это видел, и это видел, а сейчас пьет теплый «Хольстен» и листает «Хастлер».

О людях, которые выросли на эфирах «Нашего радио»

Михаил Козырев: Мне кажется, это очень разные люди. Я встречал невероятно успешных абсолютно европейского типа людей, которые подходили ко мне и говорили, как они воспринимали радиостанцию в тот момент, когда она появилась. С удовольствием, с комплиментами походили. Точно так же я мог встретить в Москве, в подземном переходе музыканта, который играет на гитаре — он хватает меня за рукав и рассказывает мне все то же самое. Повторяет тот же текст. Только один чувак улетает в Ниццу, а другой — играет в подземном переходе. В этом как раз и есть какая-то невероятная романтика радио. Совершенно разные люди в разных социальных стратах получают сходные впечатления.

О критериях талантливой музыки

Михаил Козырев: У меня всегда один и тот же критерий: торкает или не торкает. Я ставлю что-то, и меня торкает. Я сейчас три дня упоенно рассматриваю этот прекрасный клип Gotye и Kimbra «Somebody That I Used To Know». Превосходная идея этого видеоряда с краской. Он же прям вообще Стинг времен The Police — этот парень. И поет похоже. А с другой стороны, я могу офигеть от Игоря Растеряева. Это же ни в какую, казалось бы, систему координат стилистическую не должно вписываться. А вписывается вообще еще как! Главное — все время держать себя нараспашку. Не ставить себе никаких идиотских барьеров из серии «таких групп уже больше не делают», «таких талантов, как Ян Гиллан или Джим Моррисон, больше не появится». Ерунда! Появятся! На нашем веку, слава богу, еще хватит.

Еще важная очень вещь, что я, к сожалению, когда мне что-то нравится, стараюсь всех убедить, что это круто. Я почему, собственно, радио начал делать? Я хотел всем показать, что мой вкус — это так круто. Но я понимаю, что это не работает, это не универсальный метод. Самым близким людям, созвучным мне — от Володи Шахрина до Жени Любич, я могу ставить одну и ту же песню, от которой я в полном восторге, и один из них ее полюбит моментально, а другому — вообще мимо. И они даже не понимают почему, они просто пожимают плечами и говорят: «Ну, Миш, не мое». Поэтому, даже если вы по всем параметрам, по всем системам координат совпадаете с человеком, рассчитывать на то, что ты поставишь ему песню, а она реально кликнет, нельзя. Не кликнет. Надо рассчитывать на то, что это всегда может быть мимо.