Николай Яременко: Прямой эфир вызывает сильное привыкание

Главный редактор «Радио Спорт» и радиостанции «Говорит Москва» Николай Яременко в интервью "Газете".

На днях в здании правительства Москвы состоялось вручение ежегодной премии «Менеджер года», которая учреждена Международной академией менеджмента и Вольным экономическим обществом России. В номинации «Средства массовой информации» награду получил главный редактор «Радио Спорт» и радиостанции «Говорит Москва» Николай Яременко. Человек, который в течение двух лет возглавляет две разноплановые и непохожие друг на друга станции, ответил на вопросы корреспондента "Газеты" Натальи Фоминой.

- Более привычно, когда журналисты удостаиваются наград вроде «Репортер года», «Лучший радиоведущий» и т.п. Слово «менеджер» по отношению руководителям СМИ звучит реже. Отчего так?

- Наверное, потому, что у нас управленцев многие считают какой-то особой кастой, особым слоем. Которых где-то готовят и которые в состоянии управлять чем угодно, будь то сельское хозяйство, сеть кинотеатров или что-нибудь еще. Мне сложно рассуждать на тему, так это или нет. Не всегда хороший часовщик сможет руководить заводом по производству часов. Но должен ли директор знать досконально устройство часового механизма? Ответа однозначного нет, и спорить, отстаивая разные точки зрения, можно до посинения.

- А вы больше журналист, нежели менеджер?

- И да, и нет. Я в радиожурналистике, страшно сказать, уже 16-й год. На радиостанции «Говорит Москва» почти с первого дня ее создания, с сентября 1997-го. Я здесь знаю все: каждый фейдер на каждом пульте, каждую клавиатуру, каждый микрофон, каждого человека. И когда я был назначен в 2006-м главным редактором, то примерно понимал, что и как делать, в каком направлении двигаться. Это был мой дом родной, в котором надо было провести серьезный и основательный ремонт.

На "Радио Спорт» ситуация совершенно иная. Я сюда пришел, не покидая «Говорит Москва», в 2007-м. Я не спортивный журналист. Конечно, керлинг от хоккея с мячом отличу, но это совершенно особая среда, со своими законами, жанрами, правилами и т.д. Для меня это уже не столько журналистский, сколько менеджерский проект. И очень рад, что он удался: в прошлом году, когда проходили матчи чемпионата Европы по футболу и Олимпийские игры, наш рейтинг зашкаливал, обгоняя многих радиограндов, которые, казалось бы, застолбили себе место у вершины.

- Вы были не раз финалистом премии «Радиомании», становились лучшим журналистом Москвы по версии Союза журналистов. Нынешняя награда чем-то отличается?

Для меня эта награда особенная. Это уже не некий междусобойчик профессионалов, когда, выбирая из своих коллег, часто основные игроки решают какие-то личные задачи. Здесь же авторитетное жюри, в котором есть не только высшего ранга чиновники, но и академики, выбирает из нескольких тысяч претендентов, основываясь не на субъективных нюансах, а по качеству выполненной работы и по масштабности решенных задач.

- Когда журналист становится со временем главным редактором, это не такая уж уникальная ситуация. Это как продвинутый пользователь, который стал программистом. Но вы продолжать работать в эфире ежедневно и по несколько часов. Это потребность или необходимость?

- Тут все как раз объяснимо. Во-первых, очень легко упустить нить, упустить чувство эфира, перестать ощущать кожей, нервами эту сложно формулируемую материю. Потому и сижу, что боюсь потерять это чувство. А потеряв… Как я смогу руководить теми, кто работает в эфире? Ведь меня, несмотря на то что работаю в качестве главного редактора третий год, в коллективе большинство воспринимает, думаю, все-таки не как некоего начальника-небожителя, а как «одного из нас».

Мне верят, потому что знают: я не присланный откуда-то управленец. Все, что я говорю на совещаниях, на планерках, я могу потом пойти и сам же это в эфире сделать. Значит, человек знает, что говорит. А во-вторых, прямой эфир - это наркотик. Сильное привыкание.

Наталья Фомина - "Газета" №37