Как зарабатывать с завидными частотами?

Уральский медиамагнат Николай ГРАХОВ рассказал о своем видении российского радиорынка.
Передо мной — крайне нетипичный для нашего нынешнего ландшафта гражданин. Частный владелец СМИ. Издатель уральского выпуска газеты «Ведомости», владелец около 30 радиостанций, раскинутых от Калининграда до Красноярска. Николай Грахов очень гордится тем, что запустил формат русского радио за год до появления станции с таким названием в холдинге «Русской медиагруппы». Он издал журнал «Свободное время» (кальку вышедшего пару лет назад на российский рынок любимого его английского журнала Time Out) задолго до появления «Афиши». В Москве он известен по радио «Арсенал», которое было открыто как запасной аэродром для журналистов «Эха Москвы». Тогда, в 2001 году, журналистам досталось 70% акций, а Грахову — 30%. В прошлом месяце эховцы продали свой пакет бизнесмену Аркадию Гайдамаку. В ближайшее время Грахов запустит на 92,8 FM в Москве еще одно радио — «Карнавал», «с очень специальной (как по новостям, так и по музыке) концепцией», о которой пока не рассказывает, чтобы не раскрывать карты перед конкурентами.
      
       — Почему «Арсенал» не состоялся?
       — Проблем по созданию станций очень много. Раньше вы получали частоту и могли сразу включить передатчик, начать вещать. А в последние годы стал выдаваться только номинал частоты. Фактически приходится платить не за лицензию с правом на вещание, а за право на разработку частотного канала, преодолевать массу структур, чиновников…
       — То есть государство уже само частоты не разрабатывает?
       — Оно говорит: если так хочешь, то иди и разрабатывай. А этот процесс зависит от связей, договоренностей с чиновниками, коррупции. Лицензия на «Арсенал» была, а вещать качественно возможности не было. Трудно было привлечь рекламодателей. А планировалось создать радио городское, новостное.
       — В итоге 70% ее приобрел бизнесмен Гайдамак.
       — Про Гайдамака я ничего говорить не могу, сами понимаете. Я же не Гайдамак.
       — А как по-вашему, кто нынче типичный владелец СМИ?
       — Когда я получил лицензию на вещание радиостанции в Москве, мне один товарищ из федерального ведомства сказал: «Тебе будет трудно, у нас в Москве всем владеют крупные компании, финансово-промышленные корпорации». И, если посмотреть на радио, действительно среди владельцев — Lagardere, Мэрдок (NewsCorp), «Проф-Медиа», «Газпром-Медиа», ВГТРК. Частных владельцев практически нет. В основном создаются или профильные структуры, медиахолдинги, или крупные компании СМИ скупают. Например, в Екатеринбурге крупный владелец — УГМК (то есть Махмудов), в Сибири — Дерипаска.
       — То есть в городах, где есть крупный бизнес, он и есть владелец СМИ.
       — И то же самое — с ТВ, прессой.
       — А что вы ответили товарищу из федерального органа?
       — «Попробую, несмотря ни на что».
       — Тем и интересны такие, как вы, те, кто с нуля начинал, создал бизнес, развил его. Сохраняются еще частники в регионах?
       — Их все меньше и все меньше будет. Если раньше СМИ скупали политики, то сейчас — сырьевые компании. Они и другие задачи ставят. СМИ для них — проводник интересов компании в регионе ее присутствия, способ влияния на общественное мнение.
       — Среди ваших станций есть новостные? Или все музыкальные?
       — Есть новостная станция в Екатеринбурге, партнер «Эха Москвы». Обычно ведь «Эхо» в регионах просто ретранслируется, а у нас представлена значительная информационная картина региона. Пожалуй, это все, остальные музыкальные, но все — с новостными блоками. Чтобы создать чисто информационное радио, требуются ведь не только денежные ресурсы. Существует колоссальный кадровый голод. Москва пока этого не видит, потому что постоянно подпитывается кадрами из провинции. Очень резко упало качество образования, на работу по всей стране приходят попросту необразованные люди. А лучшие тотально уезжают в Москву! Добавьте к этому коммерческое обучение, когда студентов не выгоняют даже за плохую учебу. Кроме того, нынешние студенты работают охранниками, секретарями, администраторами, чтобы «набраться жизненного опыта». Но тогда и любой дворник с жизненным опытом — образованный человек.
       — И кадровый голод — основная причина, почему у вас нет разговорного радио?
       — Желание есть, некому работать! На это накладывается процесс глобализации. Посмотрите: люди в рыночной экономике получили возможность приобрести продукт, сделанный лучшими в мире людьми. И в индустрии развлечений, и в информации. Потому-то столько музыкальных станций! А не только оттого, что это дешевле.
       Я одного диджея, который очень хвастался тем, какой он классный, спросил: «Сколько минут ты сможешь продержаться в эфире, чтобы слушали тебя как личность? 5? 10? Ты же попросту объявляешь лучших в мире музыки.
       — А государство бросило проблемы СМИ? Ведь даже концепции их развития никакой нет.
       — Я бы так не сказал, государство к СМИ относится очень внимательно. (Смеется.) И на всех уровнях, кстати: ему небезразлично, кто и как будет освещать события. Посмотрите на проблему перехода на цифру. Тут же много интересов у людей. Нужно переоборудование целой отрасли информационных технологий, а это — громадные деньги. Есть и совершенно прагматичные вещи. Мы же граничим с другими государствами, а они принимают программы по развитию цифры, это докатывается до наших границ. И уже в Белгороде, например, или на границах с Финляндией нам надо начинать внедрять новые технологии (диапазон же границ не признает). По международным соглашениям мы должны встроиться в эту систему. Так что есть и техническая необходимость, и практическая — освоение денег.
       — Концентрация СМИ в одних руках — это же мировая тенденция?
       — Давайте возьмем радиоиндустрию Америки, которую я знаю и которой интересуюсь. Там долгое время существовали ограничения по приобретению СМИ. Но в итоге радиодиапазон крупных городов все равно оказался поделенным среди 5—6 компаний. Глобализация заставляет конкурировать глобально, но это не все осознали. Посмотрите, я вещатель, а рядом — Lagardere, который владеет «Европой Плюс», многолетним опытом работы на рынках Европы, с уже апробированными технологиями. В результате у меня люди должны работать на том же уровне, иначе слушать меня не будут, рекламодатель не придет. То же самое — в шоу-бизнесе, для которого единственное конкурентное преимущество — язык. Игорь Николаев песни на русском сочиняет, а иностранец не может, но на уровне музыки уже конкурирует.
       — Телеканалы уже почти только этим и живут, скупая западные форматы.
       — Я региональным вещателям советую не копировать московские каналы, которые берут все с Запада, не делать копию копии, а напрямую брать с Запада. Я в Нью-Йорке как-то общался с вице-президентом Fox News, в кабинете которого стояли три телевизора, показывающие Fox News, CNN и CNBC… Меня просто потрясло, что и оформление у них одинаковое, и точка съемки репортажей одинаковая. Я спросил почему. «Мы очень следим друг за другом, и все используют то, что другие наработали», — ответил он.
       — Хотите сказать, и там нет никаких отличий каналов друг от друга?
       — Различаются! Fox ведь здорово у CNN выигрывает — там другая точка зрения, подход, но технологические приемы перенимаются друг у друга. Известно ведь, что Мэрдок гораздо ближе нынешней, республиканской администрации. Раньше CNN либеральный был, а сейчас зачистку на канале делают.
       — (Смеюсь.)
       — Серьезно! Я же был на канале в прошлом году. Разговаривал с человеком, занимающим большой пост. Он откровенно признался, что на канале отстраняют журналистов с другими взглядами. Многие при Тернере еще пришли, у них взгляды другие были.
       — Да уж, пессимистичная картинка получается.
       — А вы знаете, что, когда началась консолидация на радиорынке в Америке, велась большая дискуссия. Говорили, что раньше было много разных станций, с различными мнениями, но это исчезло. Вот был я в Сан-Франциско, обнаружил там огромную демонстрацию с лозунгами: «Даешь свободу маломощным, истинно демократическим радиостанциям Америки!». Что это за станции? Маленькие, работающие в небольшом городском районе, рассказывающие о его жизни. Я, кстати, тоже в демонстрации поучаствовал, выступил за истинно демократические станции Америки. (Смеется.)
       — Ну вы классически себя вели, по анекдоту, где президента США тоже можно было критиковать на Красной площади… Дубинками-то вас хоть не били?
       — Нет, конечно, но в итоге мы проиграли: маломощным станциям США не дали развиться. А есть города, где все 12 станций принадлежат одной компании. Конечно, в такой ситуации единственный выход — интернет. Пока передача данных по нему (через мобильники, например) маленькая, но, как только ситуация будет разрешена, мы окажемся в еще более жестких конкурентных условиях. И то, что я говорил выше, окажется детством. Мы говорим про общественное ТВ, радио… Подождите. Придет интернет.
       — Мы, Россия, наверное, попросту прошли уже этап (не переживем его), когда Европа создавала у себя общественное ТВ? И со своим «центральным телевидением» сразу окунулись в революционные технологии.
       — Да. Мы принципиально в другой ситуации. Вот Мэрдок, владевший главными газетами, в последнее время все время говорит об интернете. Что с газетами произошло? Приезжая в любой город Америки, вы покупали ежедневную газету. Именно она была основным источником информации, там были частные объявления, classifieds. А наши газеты в начале 90-х? Они сlassifieds не создавали, поселились в башнях из слоновой кости: «Мы тут ваще серьезными вещами занимаемся…
       —…Не нужна нам эта тупая аудитория. У нас — газета влияния»…
       — Абсолютно! А «Экстра М», «Из рук в руки» и другие стали размещать объявления, громадные деньги пошли к ним. И Мэрдок осознал, что все объявления уже уходят в интернет и, таким образом, теряется один из основных финансовых потоков в газетах. Он всерьез скупает интернет-ресурсы.
       — Может, мир движется к тому, что нет главных газет, каналов, как раньше?
       — Нет, я бы так не сказал, бренды все равно будут. Правило Порето, итальянца, — фундаментальная вещь. Он говорит: 80% денег приносят 20% клиентов. Думаю, 80% людей пользуются 20% самых известных марок, это классическое соотношение.
       — Я только осознала. Вы же все-таки не одиночка, вы такой же крупный игрок, что те товарищи, из холдингов: по всей стране радио развиваете. Одиночка вы в том смысле, что вы не сырьевая компания. Сколько станций-то в целом?
       — Какой вопрос интересный! Представьте, мол, декларацию? Скажем так, я риски распределил.
       — Но не помните, сколько?
       — (Смеется.) Примерно. Кстати, с экономической точки зрения выгоды немного. Посмотрите, за прошлый год московский радиорынок заработал 185 млн долларов, в Ленинграде — 20 млн, в Новосибирске, Екатеринбурге — порядка 7—8 млн. А что такое 7—8 млн? Порядка 600—700 тысяч долларов в месяц на 20 станций примерно, то есть по 30 тысяч на каждую. А если действует принцип Порето, то некоторые станции зарабатывают ну 5, ну 10 тысяч. А из них еще на передатчик надо отдать.
       — Журналистам, журналистам еще надо платить!
       — В результате ничего-то и нет! Думаю, скоро большие группы поглотят мелких вещателей. И уже есть разрозненное движение в регионах, они этого не хотят. И я им говорю: «Ребят…
       —… давайте я вас куплю»?
       — (Смеется.) Ну не так я говорю. Хотя это интересная мысль, а вам бы заняться бизнесом надо. Я им говорю: «Создавайте свой продукт».
       — Как?
       — Проводите исследования, глобально конкурируйте. Иначе — продавайте.
      
       Беседовала Наталия РОСТОВА