А.Венедиктов : "Прямого давления власти на "Эхо Москвы" нет"

Kreml.org
Алексей Диевский

Мы продолжаем разговор о взаимосвязи культуры, средств массовой информации и политики. Об особенностях воздействия на общественное сознание радио и о его перспективах рассказал главный редактор радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов. 

- Вы сами слушаете радио?
- Конечно. Я постоянно слушаю разговорные, новостные радиостанции. Но я их слушаю не для получения информации или мнений, потому что наше радио и так представляет максимальную палитру и того, и другого. Я слушаю своих конкурентов и заодно смотрю, что можно умыкнуть.

- Кого Вы называет конкурентами?
- Любое разговорное или информационное радио, пусть даже с самым маленьким рейтингом, остается нашим потенциальным конкурентом. Это "Маяк-24", радио "Свобода", "Голос Америки", в известных сегментах это и "Серебряный дождь". То есть любое радио, которое позволяет себе дискуссию.

- За последние 10 – 15 лет радио сильно изменилось?
- Да, конечно. В середине 90-х мы создали информационное радио, поскольку людям нужны были новости. А в последние полтора-два года мы видим, что аудитории нужны дискуссии и мнения, потому что развитие Интернета, появление кабельных и спутниковых каналов, таких, как "Евроньюс", дают нашей аудитории достаточно большой новостной поток. А вот с авторитетным мнением или дискуссией ощущается явная нехватка. И радио начинает выступать, с моей точки зрения, уже не в роли информатора, а коммуникатора. Оно связывает разных людей, в том числе слушателей с ньюсмейкерами. Оно интерактивно, и это начинает преобладать.

- Вы сейчас тоже активно используете Интернет. Вам не хватает традиционных средств?
- Нет, просто жизнь нашей целевой аудитории очень быстро меняется. Скажем, наши радиослушатели много путешествует за границей, где не могут получить "Эхо Москвы". Для этого люди должны прийти в Интернет, набрать обычный городской номер телефона и тогда они получают трехминутный выпуск новостей, откуда узнают, что происходит у них на родине. Для нашей аудитории на самом деле, как ни странно, это не качественно новая услуга, это просто еще один способ доставки.

- Какова ваша аудитория? Сколько сейчас слушают вашу радиостанцию?
- Ноябрьский опрос показал, что по Москве нас слушают порядка 550 тыс. человек, по стране - около 2 миллионов ежедневно. Это постоянные слушатели.

- Кто формирует политику радиостанции?
- Я.

- И только?
- И только. Естественно, я провожу консультации, при главном редакторе существует несколько референтных групп. Естественно, огромную роль играет генеральный директор, который озабочен тем, чтобы было высоким рекламное наполнение. Но если говорить о политике, то решения принимаю я.

- На вас оказывают давление?
- Есть условия, которые нам выдвигают акционеры, Газпром. Мы в меру стеснены в информации по Газпрому, и я считаю это нормальным. Естественно, мы обязаны соблюдать непосредственные интересы акционеров. Но об этом мы открыто говорим слушателям в эфире. Других ограничений нет. Иногда высокопоставленный чиновник Газпрома, который отвечает за это направление работы, звонит мне и просит поберечь его. И это все, весь уровень давления.
Что касается власти, то прямого давления нет, но поскольку я знаком со многими высокопоставленными чиновниками, то иногда слышу от них вопрос, зачем мне это все надо. Такие разговоры ведутся постоянно, но они ведутся все 14 лет. Запретов нет, это главное. А давление определенное есть. Это нормально.

- Какой самый большой начальник давал советы о том, как жить?
- Борис Николаевич высказывался, премьер-министры. Виктор Степанович в свое время несколько раз звонил, Кириенко, Степашин. Но я в этом ничего особого не вижу. Я же им звоню зачем-то, и они мне звонят. А дальше я уже сам принимаю решение о том, обращать внимание на такие звонки или нет.

- Вы когда-нибудь увольняли своих журналистов по требованию сверху?
- Никогда. Акционеры от меня требуют рейтинга, рекламы и репутации. И на вопрос, зачем мне нужен тот или иной журналист, я всегда отвечаю: для рейтинга, для рекламы, для репутации. Я всегда говорю: если доверяете, значит, вы мне даете возможность самому формировать политику. Не доверяете – увольняйте. С такими требованиями мне не звонили, потому что знают меня.
Требовать увольнения журналиста можно, когда он пойман на вранье или, скажем, на нарушении корпоративной этики. Но все журналисты "Эха Москвы" знают, что Газпром наш акционер. Они просто знают ситуацию. И если приходит, скажем, негативная новость о Газпроме, то сначала идет звонок главному редактору, и я принимаю решение, в каком виде эта новость выходит. Она выходит, но в каком виде и с каким комментарием, решаю я.
Пожалуй, уволить журналиста на самом деле нужно и можно, если он нарушает внутри корпорации заранее оговоренные правила. Этим он нарушает мои приказы, а не приказы Газпрома, потому что мной установлено правило согласовывать подобную информацию.

- На радио, как и в любом СМИ, есть творческая составляющая и коммерческая. Как они у вас соотносятся?
- Очень легко. Я вообще не занимаюсь коммерцией. У меня даже нет права подписи финансовых документов.
У нас есть генеральный директор, который и занимается рекламой. Существует выделенное рекламное время, в которое редакция не вмешивается вообще. Она не имеет отношения к рекламным материалам. В новостях реклама просто запрещена, и даже рекламный директор никогда не попросит этого.

- Все удается сделать, что хочется?
- Конечно, нет. Во-первых, недостаточно ресурсов. Мы предпочитаем жить на свои деньги, и я противник того, чтобы жить на заемные средства. Можно, конечно, взять деньги у того же Газпрома, и он нам с удовольствием их даст. Банки также дадут денег под репутацию. Но я ставлю задачу – не брать заемных средств.
Хочется привлечь несколько журналистов и сделать несколько программ, но, к сожалению, позволить этого не могу. Не всегда могу отправить, скажем, в командировку в Югославию. Это стоит денег.
Есть и другие ограничения. Радио вообще очень консервативно, и слушатели привыкают видеть на определенном месте товарища Иванова. И товарищ Иванов будет сто лет сидеть на этом радио. Может быть, он уже не отвечает потребностям, но я знаю, что он держит часть аудитории. Я может быть и хотел освободить время для новых программ, молодых журналистов, но консерватизм аудитории не позволяет.
Или, например, в каждом приличном западном городе есть радиостанция, которая ночью разговаривает с городом. У нас в России этого нет. И в Москве этого нет, потому что нет подходящих людей. Я третий год ищу человека, который мог бы сидеть ночью и разговаривать на любые темы, вести ночной разговор.

- Какова ваша аудитория?
- Наша аудитория – 40, 45 лет, даже старше. Такова аудитория у всех разговорных радиостанций.

- Каким радио будет лет через десять?
- Таким же.

- А каким бы его хотелось видеть лет через десять?
- Мир быстро меняется в технологиях. Мне кажется, что радио должно быть более богато по звукам, по шумам. Нужно уметь выходить с маленьким микрофоном на вершины Гималаев и попадать сразу в эфир. Должно быть больше репортерской работы. Из Марианской впадины, откуда угодно, если технология это позволит. Тогда радио станет окном в мир, а не просто транслятором.

- А не будет радио потихоньку уходить в прошлое?
- Может быть и будет, но я такой угрозы не чувствую.

- Если бы Вы хотели решить какую-то политическую задачу, сколько человек смогли бы побудить или принудить к ее решению с помощью своей радиостанции?
- Исследование нашей аудитории показало, что "Эхо" слушают уже состоявшиеся люди. Их принудить или зомбировать очень трудно, даже если очень хочется. Этим людям важна разная информация для сопоставления, а не для выработки мнения. И мне с ними интереснее, иначе бы я делал молодежное радио.