Давид Сарнов - минский пионер американских СМИ

"Огонек", №34, август 2004
Александр ШВАРЦБУРГ

От Нью-Йорка до Минска радиосигнал летит не дольше секунды. От Минска до Нью-Йорка будущий президент Американской радиокорпорации Давид Сарнов добирался в 1900 году почти два месяца

Ему шел девятый год, никогда раньше он не выезжал из нищего местечка под Минском, где родился, а теперь, в канун XX века, двинулись всей семьей и сразу в полукругосветное путешествие: поезд Минск - Берлин, зеленый общий вагон, из Берлина - третьим классом до Гамбурга, а там - пять недель в очереди на пароход до Нью-Йорка; места - на нижней палубе, багаж тут же - самодельные фанерные чемоданы с висячими замками; удобства - в трюме, питание - свое, кипяток, правда, бесплатный - из общего бачка, луженая кружка прикована цепочкой.

Новых американцев встретили земляки, поселили у себя в дешевом пригороде, отгородили угол в комнате, где уже жили четверо искателей счастья, втолковали первое правило: «Здесь, кто вчера приехал, сегодня зарабатывать должен!».

Юный Давид учился новой жизни на практике: был мальчиком при лавке, продавал газеты, пел в синагоге, сократил на американский лад имя до Дэйва. Дома до переезда он, по традиции, изучал Тору, но на новом месте времени на традицию оставалось все меньше: надо было помогать семье. Отец обижался на отступника, тот возражал мягко, но упорно:

- Сомневаюсь, так ли нужен Богу мой голодный нос, ползающий по Торе...

Прошло несколько лет, семья немного встала на ноги, сняли уже не угол - целую комнату в Нью-Йорке. Дэйв старался посещать сначала вечернюю, потом воскресную школу для иммигрантов; отцы и дети сидели в классе вместе. Здесь, в большом городе, четырнадцатилетний Дэйв, уже бегло болтавший по-английски, сделал первый шаг к главной колее своей жизни: стал рассыльным в «Компании беспроволочного телеграфа и сигналов».

Заработанные деньги подросток отдавал в семью, себе оставлял полтора доллара в неделю, но не на развлечения: копил на телеграфный аппарат. Дэйв присматривался, как работают операторы (так называли телеграфистов), пытался сам освоить азбуку Морзе: «Они могут, значит, и я смогу! Да и Морзе, который эти точки-тире придумал, не оператором был, а художником! Ничего невозможного, здесь - Америка!». Эталоном успеха был для него электрический символ Америки - Томас Эдисон, тоже сын эмигранта, бросил школу, в двенадцать лет тоже продавал газеты. Про него рассказывали, как он в пятнадцать лет хотел сразу получать оплату телеграфиста высшей категории. Чтобы осадить юного нахала, наниматель предложил ему принять сообщение опытного оператора, известного высокой скоростью работы на ключе. Начался сеанс связи; юнец, одной рукой записывая текст, другой одновременно отстукивал отправителю: «Давай быстрей! Еще быстрей!» - и наниматель сдался. Дэйв тоже самоучкой выработал рекордный темп «морзянки» и получил место оператора там, где был рассыльным, - в компании «Маркони».

К 14 апреля 1912 года Сарнов был опытным оператором. Именно в этот день он дежурил на радиостанции компании на верхнем этаже склада в Манхэттене и принял сигнал бедствия с тонущего «Титаника». Переслав страшную весть в редакции нескольких газет, Дэйв продолжал выстукивать позывные «Титаника», но ответа не было - лайнер замолчал навсегда. Вскоре пришла радиограмма с парохода «Карпатия»: услышав сигналы гибнущего гиганта, небольшая «Карпатия» устремилась к месту кораблекрушения, и через несколько часов уцелевших пассажиров начали поднимать из воды. Пока шла операция спасения, пока выяснялись имена живых, Дэйв семьдесят два часа не отходил от пульта, принимая и передавая информацию. В эти дни компания «Маркони» и сам Дэйв приобрели всеамериканскую известность. Инициативный и умелый оператор был повышен сразу на две ступени и в двадцать один год стал помощником менеджера компании. Его должность сегодня определили бы как ответственный за новую технику. Сам Дэйв, вспоминая свою морскую службу, называл себя «впередсмотрящим»: рынок услуг в новой области только предстояло создать - не было систематического радиовещания, диапазон частот станций менялся произвольно, но желание поучаствовать в чуде все равно висело в воздухе, и в компанию «Маркони» посыпались сотни технических фантазий.

«Впередсмотрящему» предстояло отделять новаторов от прожектеров, и он сделал верный выбор: Эдвин Армстронг, 23 года, изобретатель гетеродина. Это устройство для усиления слабых сигналов, превратившее радиоприем из искусства в стандартную операцию, стало основой всех последующих приемников. Компания купила патент на изобретение, и Дэйв предложил запустить в продажу «радиомузыкальный ящик» - прообраз приемника с кнопками настройки и граммофонной трубой снаружи. Нажимая на кнопки, можно было слушать отрывочные сообщения отдельных станций, программ передач не было. В это время закончилось строительство первой радиовещательной станции в Питтсбурге. Станция вышла в эфир 2 ноября 1919 года, за год до очередных президентских выборов в США, и Дэйв Сарнов снова оказался в нужный момент в нужном месте: по его предложению станция начала вещание с агитации за кандидата - республиканца Гардинга, популярного в зоне слышимости станции на востоке страны. Избиратели, восхищенные необычной рекламой, обеспечили перевес Гардингу, и тот занял Овальный кабинет в Белом доме.

На волне успеха возникла новая структура - Американская радиокорпорация (РКA). Рекламируя программное вещание и продвигая на рынок усовершенствованный «музыкальный ящик», корпорация распространяла специальную открытку, похожую на знакомое всей Америке фото: супруги Эдисон слушают изобретенный им фонограф. На открытке РКА супруги Армстронг сидят на берегу моря в строгих костюмах, и он нажимает кнопку на приемнике-гетеродине. «Ящики» продавались неплохо, считались даже элитным свадебным подарком, но до настоящего торгового бума было еще далеко. Расширяя аудиторию, Дэйв, теперь генеральный менеджер РКА, обратил внимание на спорт и, в частности, на любимый американцами бокс. Случай вскоре представился: летом 1921 года в Нью-Джерси намечалось важное спортивное событие - встреча на ринге двух знаменитых боксеров, Джека Демпси (США) и Жоржа Карпантье (Франция). Матчу придавался политический смысл, президент Франции принял Карпантье перед его отплытием в США. Корпорация организовала прямую трансляцию матча в Америке, а в Париже репортаж с ринга, принятый антенной на Эйфелевой башне, передавался в газету «Матэн». Фасад здания редакции в центре города закрывало огромное панно с силуэтами боксеров, перед зданием толпились тысячи болельщиков. Когда удар наносил француз, на силуэте Демпси вспыхивало красное пятно, толпа ревела: «Вперед, Жорж!»; когда бил американец, красная метка загоралась у француза, знатоки объясняли негромко: «Все еще впереди...» Над Парижем кружили аэропланы: принимая сигналы с Эйфелевой башни, летчики выпускали красные шары при хуках Карпантье; удары Демпси отмечались черными шарами. Передача обернулась сенсацией: слушатели ощутили сопричастность к событию, остальные ощутили желание купить волшебный ящик. За три года после матча было продано три миллиона приемников. Сарнов стал узнаваемой фигурой, лицом корпорации, провозвестником неограниченных возможностей радио.

После боксерской премьеры трансляция соревнований стала привычным делом, появились спортивные радиокомментаторы, а РКА продолжала предлагать новые сюжеты; в 1925 году в эфир вышла трансляция совсем другого состязания - это был судебный диспут. Место действия - небольшой городок Дайтон в южном штате Теннесси, провинциальное болото. Жители - тихие американцы, набожные мещане; отцы города ворчат: молодежь, «джазовое поколение», отбилась от рук, забыла устои, юные леди в узких юбочках и закатанных чулочках.

«Завезли моду из Нью-Йорка...» - отплясывают фокстрот под музыку «цветных». А тут еще некто Скопс - учитель в местной школе, юнец приезжий - объясняет детям, что человек произошел от обезьяны и в северных штатах, говорит, давно так учат. За оскорбление нравственности горожане привлекли учителя к суду. РКА «поймала ветер» и вызвалась транслировать процесс в прямом эфире.

Целую неделю маленький Дайтон был в фокусе внимания всей страны: иск - необычный, имена участников - на слуху. Обвинитель - сенатор Брайан, бывший госсекретарь США и, как отмечал дотошный репортер, «непримиримый борец против узких юбок, еврейского засилья и теории Дарвина». Сенатор решил, что процесс, который острословы окрестили «обезьяньим», - хорошая стартовая площадка для очередных выборов, а его речи про «традиционные американские ценности» привлекут голоса миллионов избирателей. Настрой суда и публики - помесь протестантского фанатизма с духом Ку-клукс-клана, казалось, не давали защитнику Чарлзу Дарроу никаких шансов. Он шел в суд по улицам, где на магазинах висели грозные объявления: «Хвостатым людям мы не продаем!». Дарроу понимал, что единственная надежда - дать процессу широкую огласку, и здесь радио было незаменимо. В зале суда он подталкивал обвинителя рассказывать о своих взглядах, и миллионы слушателей стали свидетелями дремучего невежества бывшего госсекретаря: тот, например, верил, что праведный Иов провел три дня в чреве кита, а защитник все вызывал его на новые откровения перед микрофоном. Судилище превращалось в буффонаду. «Нокаут!» - сообщили исход схватки ведущие. Помогая трудной победе разума, радио становилось инструментом свободы слова.

Советские карикатуристы клеймили Сарнова как «поджигателя войны»

С момента возникновения РКА ее лидеры отслеживали горячие темы и запросы «радиопотребителя». В США был единственный оперный театр - Метрополитен-опера в Нью-Йорке; многим меломанам билеты не по карману, а Нью-Йорк неблизко. И вот в 1927 году в эфире впервые звучит опера «Фауст». Автомобиль становится массовым товаром - РКА налаживает выпуск автомобильных приемников. В 1933 году в США начинается Великая депрессия, миллионы людей разорены - РКА выпускает еженедельную передачу с президентом Рузвельтом «Беседы у камина»: в домашней обстановке, как бы зайдя в семью, Рузвельт советует слушателям, как выживать в это трудное время.

В 1930 году Д. Сарнов становится президентом РКА. Ему идет сороковой год, он - на гребне успеха; казалось бы, можно спокойно двигаться по накатанной дороге, живя на проценты с капитала. Но «впередсмотрящий» начинает новое дело, начинает, как и раньше, с нуля; эта новинка - телевидение. Дэйв присматривается к работе другого выходца из России: Владимир Зворыкин родом из Мурома, в Америке уже десять лет. В фирме Вестингауза он создает устройство для передачи изображений. По приглашению Сарнова «муромец» переходит в РКА на специально учрежденную для него должность директора электрических исследований. Исследования разворачиваются с размахом: только что в деловом центре Нью-Йорка построен самый высокий небоскреб мира - Эмпайр стейт билдинг и здесь, на 102-м этаже, начинаются опыты с передачей видеосигналов. Проходит восемь лет, и на Всемирной выставке 1939 года в Нью-Йорке толпы собираются у телеэкранов, работающих на стендах РКА.

Победное шествие телевизоров прервала война. Президент РКА, назначенный экспертом армии США по связи, участвовал в создании мощной системы вещания на десятки стран, и в 1942 году вышла в эфир новая радиостанция - «Голос Америки». Позже он приложил руку и к первым приборам ночного видения, и к первым радарам. Карьера Сарнова в военной радиотехнике завершилась генеральским званием, и во время войны в Корее советские карикатуристы клеймили этого «поджигателя войны». После 1945 года корпорация открыла рынок телевизоров, и уже в 1946 году продажи доходили до десяти тысяч штук в день, а лидеры РКА уже заглядывали за горизонт и готовили новое начинание - медицинскую электронику.

...Президент РКА пробыл у руля бессменных сорок лет. При нем клиенты корпорации стали радиослушателями и телезрителями, а сама корпорация воплотила в жизнь ключевой принцип индустрии новостей: «Здесь и сейчас!». Творческие люди часто живут долго: Давид Сарнов покинул мир в 80 лет - на четыре года раньше Генри Форда, на три года позже Орвилла Райта.