Анна Рогачёва рассказала о буднях современной радиостанции

— Ты начинала карьеру как музыкальный редактор. Где этому учат, как вообще можно попасть в эту профессию?

— Я училась на факультете журналистики МГУ — это одно из немногих мест, где при желании можно соприкоснуться с реальным миром современного радио. Кроме теоретической базы, которая в академическом виде достаточно далека от действительности коммерческого радио, мы получали и практические знания на многочисленных семинарах и профстудиях. Наш научный руководитель приглашала профессионалов из той или иной области, чтобы они проводили с нами практические занятия. Среди них были звукорежиссеры, музыкальные редакторы, диджеи, бренд-менеджеры… Каждый из специалистов знакомил нас с основами своей специальности.

На курс «Музыкальное программирование» я ходила прилежно — каждую среду, в 8 утра — это была первая пара. На этих занятиях мы создавали свою маленькую радиостанцию: описывали концепцию и целевую аудиторию, подбирали музыку, делали плейлисты. В общем, все эти специалисты помогали нам в работе над нашим учебным проектом. После окончания учебы меня сразу музыкальным редактором, конечно, не взяли — я для начала пошла работать в редакцию новостной радиостанции. Но вскоре увидела вакансию музыкального редактора на «Радио России. Культура» с формулировкой вроде «необходимые требования — хороший музыкальный вкус и обучаемость, всему остальному — научим».

Среди моих преимуществ на тот момент был только диплом, полностью посвященный разбору одного из музыкальных форматов, и несколько учебных практик в качестве помощника музыкального редактора. Но я решила все-таки попробовать. Пришла к программному директору, у нас был долгий разговор, во время которого я, конечно, упомянула, что мы на журфаке делали свои проекты — мини-радиостанции. Помню, она спросила, на что был похож мой музыкальный формат, а я ответила, не успев даже толком подумать: «Точь-в-точь как ваш, только песен было поменьше!». Она от такой «скромности» и непосредственности рассмеялась. В общем, мы нашли общий язык.

Сыграла свою роль и личная симпатия, а техническим аспектам они могли меня научить, тем более начинать нужно было не с нуля. Так началась моя работа музыкальным редактором, которая продлилась два с половиной года, после чего я ушла на «Jazz FM» —также музыкальным редактором. Полгода я пробыла музредом, затем попробовала силы на позиции программного директора и сейчас перешла на нее окончательно.

— Многие мечтают работать диджеями — вполне понятно, по каким причинам. А вот какова мотивация стать музредактором?

— Как и многие другие, я очень любила музыку, когда была подростком — с ней были связаны самые яркие эмоции, какие-то личные истории. Поэтому все околомузыкальное вызывало у меня живой интерес, в том числе — при учебе на журфаке: когда я узнала о курсе музыкального программирования, записалась не раздумывая. Тогда это было во многом интуитивное желание, но и сейчас, спустя годы работы в этой сфере, управление музыкальным имиджем станции кажется мне очень интересным.

Это ведь не просто треки, звучащие друг за другом, это создание настроения, передача эмоции множеству людей. Думаю, это чувство знакомо диджеям на вечеринках: когда ты ставишь музыку и воочию видишь, что другим людям она нравится, они разделяют то, что чувствуешь ты. В нашей работе есть похожие моменты: когда люди узнают, где ты работаешь музредом, у них загораются глаза: «О, это моя любимая радиостанция! Вы ставите такую хорошую музыку, спасибо!» и так далее. Возможно, кто-то мечтает о собственной авторской программе, но лично мне такой способ общения кажется интереснее: он в большей степени эмоциональный, чем интеллектуальный, и потому более искренний, более настоящий.

— Пока из нашей беседы можно сделать вывод, что твоя работа складывалась очень уж «гладко», почти идеально. Давай поговорим о трудностях…

— Поначалу меня очень расстраивало, если диджей менял местами песни в плейлисте. Я же сидела часами, продумывала его, находила идеальную последовательность песен! Но ведущему в силу каких-либо технических причин надо было менять их местами. Мне потом говорили, что это абсолютно нормальная практика, но она очень меня задевала. Мне казалось, что это незыблемо. Для меня также было открытием, что на многих радиостанциях при выборе треков последнее слово остается за программным директором. В моих романтических мечтах музыкальный редактор обладал в этом деле полной свободой (смеется). И я, бывало, расстраивалась, когда приносила новый классный альбом, а в эфир попадали в итоге вовсе не те песни, которые казались мне лучшими. Но теперь я, наконец, сама принимаю эти решения.

— По работе музыкального редактора не скучаешь?

— Да, бывает. Особенно когда решаю какие-то административные задачи, готовлю отчеты, разбираюсь с конфликтными ситуациями. У отдела маркетинга один запрос, у промо-отдела — другой, у коммерческой службы — третий. В такие моменты, конечно, сложно не вспоминать тихие рабочие дни, когда я могла полностью погрузиться в музыку, все внимание посвящать только ей. Но и в нынешней позиции множество плюсов. В какой-то момент на меня разом свалилась масса незнакомых задач, многому пришлось учиться на ходу, но в этом всегда заключается огромный ресурс для роста — и профессионального, и личностного. Поэтому я рада, что все так сложилось.

— Раз уж заговорили об административных моментах. «Мультимедиа Холдинг» купил радиостанцию «Jazz FM» относительно недавно — в 2014 году. Наверняка, это повлекло за собой массу изменений в работе и дополнительных сложностей.

— Да, работы было много. Раньше у нас была огромная музыкальная база, возможно даже самая большая из всех коммерческих радиостанций — 7 000 композиций. Это хорошо с точки зрения разнообразия, но работать с этим крайне сложно, особенно когда материал такой неоднородный. Потому в первые месяцы работы я занималась исключительно сортировкой. Это была очень непростая задача: приходилось убирать какие-то значимые в истории музыки композиции, которые любимы знатоками джаза, если я понимала, что это не радийный, не «форматный» трек по какой-либо причине…

Основной задачей было не отпугнуть старых слушателей, но в то же время привлечь новых, чтобы повысить популярность радиостанции. То есть надо было изменить станцию, но при этом не изменять тому, что называется «обещанием бренда» — все-таки станция существует многие годы, и у слушателей есть о ней более или менее четкое представление.

Еще я работала над тем, чтобы грамотно сбалансировать эфир, сделать так, чтобы он стал предсказуемо разносторонним. Благодаря этому, во-первых, программирование становится простым, а во-вторых — слушатель получает в течение получаса прослушивания разную джазовую и околоджазовую музыку, плюс не случается перекосов, скажем, только в сторону новоорлеанского джаза или smooth-джаза.

Это, на мой взгляд, последнее преимущество радио перед заполонившими человеческие жизни стриминг-сервисами: там тебе предлагают как раз каналы или плейлисты похожей музыки, как бы говоря: «О, понравилось это? Держи кое-что похожее!» Так что, если ты хочешь послушать исключительно новоорлеанский джаз, ты, конечно, откроешь Apple Music. Но если тебе важнее настроение и разнообразие — ты включишь радио.

И еще я хотела убрать этот отпугивающий элемент «незнакомости» джаза и показать, что это очень красивая, разнообразная музыка, которая может быть понятна многим, если правильно с ней познакомиться. Все-таки мы не в США, у нас нет сложившейся массовой традиции «слушания» джаза, нет ностальгического компонента вроде «мама и папа слушали вот эту пластинку, я ее помню с 5 лет». Подобное у нас встречается редко. Так что здесь работают только мелодия, настроение и настоящая музыкальная красота.

— Ты только что перечислила ориентиры, которые позволяют «решить судьбу» той или иной композиции. А собственный вкус при выборе треков и составлении плейлиста ты учитываешь?

— Нет, я отношусь к этому только как к работе. Моя аудитория во многом от меня отличается, а основная целевая группа и вовсе гораздо старше меня, поэтому я полагаюсь на собственную интуицию плюс серфинг в интернете, книги, фильмы и любые другие источники информации о том, что им нравится, что для них уместно. В этом самая сложная, но и самая интересная часть моей работы. Так что мои предпочтения — это их предпочтения, насколько я могу о них судить. Хотя совсем не ориентироваться на свой вкус я, конечно, не могу, но стараюсь ограничиться только тем, насколько материал интересен с музыкальной точки зрения.

— Насколько интересны с твоей точки зрения современные российские исполнители джаза, стоит ли ожидать роста количества их композиций в эфире?

— Этот вопрос нам, конечно, очень часто задают. Сейчас у нас мало современных российских музыкантов в эфире, так как добавление большого количества такого музыкального материала разом может серьезно изменить формат. Мы выбираем понемногу то, что не выбивается из общего звукоряда — в основном это Игорь Бутман и его сайд-проекты. Но мы планируем постепенно расширять диапазон артистов, информационно поддерживаем интересные концерты и релизы наших музыкантов.

Иногда получается приглашать кого-то в рамках спецпроектов — например, в День защиты детей мы сделали довольно авантюрную штуку: у нас каждый час звучали «Детские песни для взрослых» в исполнении российского джазового пианиста Евгения Борца и певицы Дианы Поленовой. Но это получилось естественно и практически случайно — я услышала об их пластинке, мне очень понравился ракурс, с которого они взглянули на детство. Обычно всю взрослую аудиторию в этот день заставляют думать о детях, которые сейчас подрастают, идут в школу, о которых нужно заботиться. Это, наверное, правильно, но уже немного набило оскомину.

А в этом проекте есть взгляд на детство сквозь призму собственных воспоминаний о том, каково это — быть ребенком. Воспоминаний о школьном друге, о прикормленной бездомной собаке во дворе, о первом походе в зоопарк. Мне это показалось интересным и уместным для нашего слушателя. Может быть, есть в этом что-то эгоистичное, но в то же время гораздо более глубокое, личное, чем те ощущения, которые приносит привычный антураж этого праздника.

— С ролью программного директора более-менее разобрались. А кто еще участвует в создании формата радиостанции?

— В основном, конечно, программный директор. Хотя его основная задача не просто придумать формат, но и донести его до всех остальных сотрудников радиостанции. И это самое сложное и важное в этом процессе. Если кто-то что-то делает невпопад — это твоя вина: значит, ты плохо донес свое понимание формата до коллеги. Чем чаще и подробней ты всем объясняешь концепцию бренда — в чем «фишка» формата, что нам созвучно, что категорически неприемлемо — тем меньше будет конфликтных ситуаций и неприятных сюрпризов.

Часто, рассказывая о формате, ты и сам глубже его понимаешь, поэтому это очень полезно. К тому же, если ты не будешь гнуть свою линию, то тебе ее легко навяжут — даже не со зла, а просто от непонимания, в какую сторону все мы движемся. Все элементы эфира — музыка, новости, реклама, программы, диджей — должны работать в рамках одного формата, иначе он получится невнятным и расплывчатым, чего допускать нельзя.

У меня, конечно, пока не все получается делать идеально — на словах это легко объяснить, а в реальности ты сталкиваешься с тем, что у всех есть свои интересы, и они не менее важны, чем твои. Надо находить компромиссы, что не всегда легко, а иногда и вообще невозможно. Но для меня это хорошая школа аргументации и презентации своих идей. Иногда ловлю себя на том, что уже автоматически при возникновении какой-то концепции, прежде всего, думаю о том, как ее лучше представить: здесь нужно нарисовать график, тут грамотно сопоставить данные, чтобы было наглядно.

С одной стороны, у меня, как у относительно молодого специалиста, нет «кредита доверия», как у известных мастеров радиобизнеса, но это именно то, что подстегивает меня быть по-настоящему убедительной, использовать все возможности и аргументы при донесении той или иной информации. Так что иногда, когда идея не находит отклика, я расстраиваюсь, но в то же время думаю: «Окей, значит, аргументов действительно пока недостаточно, надо еще поработать».

— Как можно заметить, спектр решаемых тобой задач весьма велик. Из чего состоит и как проходит твой день? С чего начинается, чем заканчивается? Есть какой-то метод работы, используешь ли ты какие-то приемы тайм-менеджмента?

— Когда мне нужно сделать много вещей, и что-то все время вылетает из головы, я пишу заметки. Вообще я стараюсь в понедельник писать примерный план на неделю: когда нужно записать программу и договориться со звукорежиссерами, отслушать записанный материал, чем нужно поделиться с бренд-менеджером, что выяснить у рекламного отдела. Но я не фанат тайм-менеджмента, просто начинаю день с того, что нужно сделать быстрее всего.

— Учитываешь ли ты свой опыт работы как подчиненного в общении со своими сотрудниками?

— Если честно, я впервые столкнулась с таким понятием как «talent management» и пока не совсем его освоила. Очень боюсь сказать что-то резкое или отмахнуться, не обратить внимания на важное предложение или замечание. Стараюсь лучше понимать людей, искать к ним подход. Но иногда ловлю себя на том, что говорю или делаю что-то такое, что раньше меня саму очень раздражало в начальстве. А сейчас я понимаю, почему в свое время босс мог так себя вести — очень много сил и времени уходит на решение самых разных задач, и к концу дня ты как выжатый лимон. И если приходит коллега с идеей, пусть и отличной, ты говоришь нечто вроде «давай завтра подумаем», потому что уже не воспринимаешь информацию с должным вниманием.

— Кто оказал на тебя наибольшее влияние в профессиональной и музыкальной сфере?

— Возможно, это прозвучит странно, учитывая мою нынешнюю позицию, но в свое время я обожала «Наше радио», и тогда для меня, как и для многих, культовой фигурой был Михаил Козырев. Однако я с ним никогда не работала, так что это вряд ли можно назвать профессиональным влиянием, скорее юношеской восторженностью. В профессиональном плане мне отличный старт дала учёба на журфаке и команда преподавателей под руководством Виктории Сухаревой. А из коллег мне бы не хотелось кого-то выделять. У всех людей, с которыми я сталкивалась в профессиональной среде, есть сильные стороны, и у всех есть чему поучиться. Могу только сказать, что мне везет с руководителями — они все разные, но на всех хотелось и хочется быть в чем-то похожей, «дотянуться» до их уровня. Не только рабочего, но и человеческого

Еще на то, что я делаю, влияет профессиональная литература, чаще англоязычная. В конце концов, все новое, что касается медиа, в большинстве случаев приходит к нам из-за рубежа. Сейчас читаю Валери Геллер о радио, но стараюсь захватывать и околомедийные сферы — маркетинг, рекламу. От них нельзя дистанцироваться, и лучше говорить с коллегами и партнерами на одном языке, или хотя бы понимать механику их работы.

— Развитие — это отлично, но развитие без цели лишено смысла. Есть ли у тебя профессиональная мечта и, если есть, то какая?

— Конечно! Руководить музыкальной радиостанцией, которая была бы культовой для моего собственного поколения. Сейчас ее пока не существует, но я надеюсь, что все впереди. Хочу постоянно ощущать вот это «сейчас я поделюсь музыкой, и люди проживут ту же эмоцию, что и я». Сейчас иногда такое тоже случается, джаз мне не чужд — например, я обожаю Нину Симон и очень рада, что работаю на станции, где она звучит. Но все-таки небольшую дистанцию от аудитории чувствую. Эта мечта, наверное, не профессиональная, а антипрофессиональная (смеется). Считается ведь, что чем меньше любишь музыку, с которой работаешь, тем лучше работаешь. Но мне кажется, к этому в той или иной степени стремятся все люди, которые посвящают свою жизнь радио.

— Кстати, про людей, которые посвящают жизнь радио. Какой совет ты дала бы тем, кто еще только планирует это сделать?

— Прежде всего — простите за прямоту — не ныть. Пока ты еще ничего не сделал, нет причины паниковать заранее — мол, да куда я пойду, меня не возьмут, а тут вообще предложат год работать бесплатно. Если вас не ждут с распростертыми объятиями, это не значит, что вы никогда не достигнете цели. Да, радио — это довольно закрытый мир, но не такой уж недоступный. Я довольно часто сталкивалась с таким подходом сама и слышала от коллег, что студенты и практиканты жалуются, что никто не предлагает им через пару недель работы полноценную должность, интересные задания и зарплату.

Если вы чего-то хотите — пробуйте! Раз, два, три. И я хочу всех молодых ребят попросить: пожалуйста, как только вы что-то такое подумаете — просто запретите себе так думать. Это пойдет на пользу, прежде всего, вам самим. От остальных не убудет — послушают, кивнут и забудут, а единственный человек, на чьей жизни эти слова реально сказываются — это вы сами.

— Ну и в конце беседы давай окончательно перейдем к «глобальным» темам: чего не хватает радиобизнесу в России — может, каких-то форматов?

— Не претендую на самый объективный взгляд, но, по-моему, нам очень не хватает сильных эфирных personalities, за которыми аудитория приходила бы на какую-то частоту и даже была бы готова перейти с одной радиостанции на другую. И я здесь говорю не об утренних шоу, вернее, в меньшей степени о них. Актуальный яркий пример — Александр Нуждин, символический для радиослушателей персонаж, который перешел сейчас на ROCK FM, и перешел, я уверена, вместе с «багажом» преданных слушателей. Но таких персон единицы.

Не хватает живых людей. Не хватает авторского диджеинга, когда за эфирным «лицом» видна личность, когда слушатели знают этого человека, а еще знают, как зовут его жену, детей, кошку, как он проводит выходные и какую группу любит больше всего. Про такое иногда пишут те же западные авторы: «Запретите диджею быть неискренним! Если он никогда не ловил рыбу с отцом в Оклахоме, пусть ни в коем случае не рассказывает выдуманные истории об этом!» Читаешь и думаешь: «А как бы ему разрешить это рассказать, если он на самом деле ловил?»

Конечно, не могу заявлять, что такого совсем нет, но обычно, когда такое случается, сразу за этим следует напряжение — слышно, что человек задумался, не перешел ли он черту, не сказал ли чего лишнего. Не хватает свободы. Людей, которые чувствовали бы себя в эфире как рыба в воде. Вроде бы это всего лишь следствие традиционного форматирования: с одной стороны, хорошо, что практически все игроки рынка сейчас руководствуются его законами, но с другой — в этом конкретном аспекте мы, на мой взгляд, немного переусердствовали. По крайней мере, если бы я была обычным слушателем, мне бы точно не хватало именно этого.

Александра Гагарина, tvkinoradio.ru