25.08.2017 г. - Леся Рябцева вышла из тени: «О`кей, я отвратительная»

Приезд экс-заместителя главного редактора «Эха Москвы» Леси Рябцевой на омский медиафорум не обошелся без скандала. Эпатажная журналистка обматерила продакшн-директора местного рекламного агентства Антона Дымченко прямо во время презентации, посчитав ее непрофессиональной. Приезд москвички вызвал бурную реакцию: «Омск, вы в своем рассудке? Кого вы к себе зовете?». А мы поговорили с Лесей Рябцевой о ее прошлой и нынешней жизни.

Два года назад г-жа Рябцева встряхнула информационное пространство своим уходом с радиостанции и последующим скандальным интервью на НТВ. Жесткие нападки на известных политиков, фотосессии в жанре «ню»... А потом Леся ушла в тень.

- Леся, после «Эха Москвы» ты ушла в свободное плавание и только сейчас открыла свое коммуникационное агентство. Что происходило с тобой эти 2 года?

- Я была в жестком кризисе. До сих пор отхожу. У меня сто процентов было эмоциональное выгорание. Раньше, когда начинала об этом говорить, плакала. Сейчас хотя бы не плачу - уже хорошо. Я была переутомлена. И если сначала я уходила от чего-то, то потом надо было понять, к чему я прихожу, какой следующий шаг.

- И каким он был?

- Сначала я просто отдыхала. Это был тяжелый период. Когда у тебя было все: федеральные СМИ, деньги, стабильность, рост карьеры, куча связей. А после ухода многие люди отвернулись. Я стала не у дел, я перестала быть Лесей Рябцевой.

Я могу драматизировать, потому что была внутри ситуации, но мне кажется, основной посыл был такой: а что можешь ты без «Эха Москвы», без Венедиктова?! Мне нужно было перебороть это и ответить самой себе на этот вопрос. Я ничего не делала. Это были спешные попытки в захлебывающемся состоянии.

Открывала свое СМИ. К сожалению, не удалось. Но для меня это не трагедия. Это опыт, и слава богу, что он был. За это время нашла чудесные проекты, которым помогаю до сих пор. Помогла друзьям в их проектах. И понемножку начала утверждаться в себе.

Без «Эха» я собой остаюсь. Это то же самое, что мне руку отрубили бы – я же не перестану при этом быть собой. Да, без руки, да, хреново, но я иду дальше. Тяжело было найти заново людей, которые не предадут. Наученная прошлым опытом, я нашла друзей, которые со мной все эти годы. Без их поддержки я сидела бы себе тихонько, опасалась публичности. Потому что это сильно бьет и по эго, и по психике. Лучше сидеть тихо, продавать морковку, зато тебя никто не трогает. Но с моим характером это сложно делать. Меня бы все равно заметили. Рано или поздно.

Я смотрю сериал про Фицджеральдов, и вижу, как Скотта колбасило, когда на чтение его книги приходили 10 человек. Он же был великим! И меня тоже возносили: «феномен Леси Рябцевой»! И как меня колбасило, когда я оказалась никому не нужна…

Но забавно. Я отпустила эту ситуацию, и она начинает поворачиваться в обратную сторону. Меня начали звать, у меня появились лекции. Я очень радуюсь этому. Меня отпустило. Не полностью, но отпустило.

- Если ты до сих пор сравниваешь уход с «Эха Москвы» с потерей руки, почему ушла?

- Есть большая проблема, когда тебя начинают соотносить с организацией, за которую ты не можешь полностью ручаться. Я в какой-то момент стала споуксменом «Эха Москвы», его лицом, человеком, которого нужно было бить за «Эхо Москвы». Меня воспринимали только с полной привязкой к «Эху Москвы».

Я устала. На мне реально было очень много проектов. Занималась административкой, и финансовыми вопросами, курировала два отдела, помогала устраивать расписание, занималась продюсированием проектов, партнерами, собственными передачами, еще у меня была внешняя работа. Плюс мне надо было саму себя развивать. У меня есть такой огромный гугл док, где расписаны все проекты, что были сделаны мной на «Эхе» за 5 лет. Когда у меня ностальгия, пролистываю его и ужасаюсь.

О том, что ушла, не жалею. Мы с Веником (Алексей Венедиктов, главный редактор «Эха Москвы» - «МК») продолжаем общаться. Не место делает человека, а человек место. Я свое «Эхо» делала. И этого больше чем достаточно. Там сейчас ничего интересного не происходит, и мне не хочется вернуться. Да, это хороший инструмент и канал. Я туда все равно продюсирую своих людей, спикеров, делаю туда свои посты, если мне что-то нужно написать, но «Эхо» для меня уже… Не то, чтобы маленькое, оно просто не подходит.

- Ты совсем ушла из журналистики? Вернуться не хочется?

- Нет, я не ушла из журналистики. Очень хочу вернуться. Единственный момент: я никогда себя журналистом не считала. Работала в медиасфере: была медиа-менеджером, продюсером, но не журналистом. У меня нет этих полномочий, нет образования. Теперь люблю этим козырять. Даже счастлива, что не получила образование от людей, которые меня сейчас хают в моем университете. Они говорят, что я отвратительная. Да, окей, я отвратительная, и я не ваша студентка.

В универе были адовые истории. Например, как меня драли за дреды. Одна из преподавательниц унижала. Ей не нравилось, как я выгляжу. Она была такая классическая мадам, академической закалки, в театре риторику преподает. А я тут сижу с дредами и татушками.

В моей голове никогда не было мысли о том, что я журналист. Особенно учитывая тот факт, что меня ненавидели на факультете. Но я работала с первого курса и, слава богу, оказалась на практике на «Эхе Москвы», куда меня потом взяли на работу.

Поняла, что дело не во мне. Просто не вписалась в это общество. Я не про это. Не про журналистику. Я не классический образчик того, что должно быть. И не филологиня вообще ни разу. Могу косячить, и спокойно отношусь к этому, потому что я по другой части – креативной. Тем не менее, меня назвали одним из самых цитируемых журналистов в 2015 году. Но все, что я в основном делала – это было продвижение бренда «Эха Москвы».

- Ты все время говоришь, что не журналист, но тем не менее, хочешь вернуться в журналистику. Для чего?

- Обожаю разговаривать с людьми. И очень хочу свою передачу на радио. Веду переговоры о том, чтобы запустить свое интервью-шоу. Но я не хочу брать политические темы, не хочу раздувать скандальные истории. Хочу говорить про социалку, например. Менять сознание людей.

Есть несколько кейсов, когда я брала непопулярные темы, переворачивала их и делала популярными. Другое дело, что меня пока нет хотят. Репутация тянется. Иногда мне проще делать что-то под псевдонимом. Сейчас предложили вести канал на YouTube и гнать там какой-то понос политический. Мне это неинтересно.

- Ты раньше довольно активно нападала на оппозицию. Устала от политики?

- Политика политике рознь. Я любила следить за кампанией Хиллари и Трампа. Это было клево, потому что они задействовали social media, digital media, нравилось следить за этим. Потому что это новое.

Смотреть за политикой, которая обычно происходит, не интересно. Смотреть, как выстраивается личный брендинг, например, Поклонской – другое дело. Она не тупая совсем, поверьте. Да, она делает кучу косяков, но за ней интересно наблюдать. И это лучше, чем те политики, которым дают сверху указания – как Мизулина и компания.

Очень надеюсь, что к выборам президента появятся такие кейсы, за которыми будет приятно наблюдать. Потому что иначе нельзя надеяться на молодого избирателя. Он не пойдет за вас голосовать, если он с вами не вырос. Отвечаю, что чудо-видеоблогеры получат больше голосов, чем любой кандидат. Потому что они с ними вместе выросли, бьюти-блогерились и ходили покемонов ловить.

Наши политики абсолютно пассивны, их не видно. Мы не знаем, чем занимается человек, а ведь достаточно просто включить телефон. И пока политик не выйдет на улицу, пока он не выйдет в интернет, ничего не произойдет.

У нас же раньше какая концепция была на выборах: работаем на бюджетников и пенсионеров. Ну, класс. Наработались? Теперь все бюджетники и пенсионеры выстраиваются в ряд, они за вас голосуют, вы получаете свои голоса. А те, кто вырос, они за кого голосуют? Правильно, за Навального. То есть вы профукали огромный пласт поколений. Молодежь говорит: я на эти выборы не пойду, потому что они неинтересные. И даже на президентские не пойду, потому что понятно, кто победит. Но пойду на следующие, потому что там уже непонятно.

Если у тебя, как у политика, нет внутренней харизмы, нет личных амбиций, это заметно. Ну, ты как о нем мифы не создавай, но если он задрот прыщавый, то что с ним сделаешь-то? Можно, конечно, заставить его читать рэп с Гнойным, я не знаю. Или поставить с ним рядом какую-нибудь чикулю и создать миф, что у них отношения. Но это не работает.

Я недавно работала с ВЦИОМом, и они очень интересную статистику вытащили про молодежь. Молодежь сейчас не верит вранью, она его чует за версту и не любит лицемерия. Бабушку можно обдурить: ой, какой хороший депутат, пришел в галстуке к нам во двор общаться. Но 16-18-летний чувак посмотрит и скажет: «И че? Я тоже так могу. Куплю сейчас галстук и пойду в депутаты». Это не работает. Поэтому мне за этим неинтересно наблюдать.

- Леся, тебя называют «королевой скандалов». Как это отражается на работе?

- Я никогда себе старалась не изменять. Понятное дело, когда ты публичный человек, ты немного раздуваешь. Когда работаешь на микрофон, ты гиперболизируешь самого себя. То, что я делала тогда – об этом не жалею. Да, со мной часто отказываются работать. Например, «Форбс» отказался публиковать у себя мою колонку. Сказали, что я так себе спикер из-за репутации. В первую очередь, это дарит смирение моему эго. Я вам не нужна? Окей, без проблем. Это естественный фильтр отбора. Не все согласятся работать с Лесей Рябцевой и слава тебе, Господи. Так много психов!

Я не много зарабатываю, честно признаюсь, у меня нет никого в штате, мы все еще где-то подрабатываем, но тем не менее, у нас все клево: мы делаем реальные кейсы, за которые не стыдно. Просто надо сознание изменить.

- Изменить репутацию не хочется?

- А что менять? Найти все свои голые фотографии и заклеить соски? Я не жалею о фотосессии. Я вообще не думала, что она так взорвется и все подумают, что меня из-за этой фотосессии уволят. Я это сделала для того, чтобы, во-первых, избавиться от собственных комплексов. Потому что меня гнобят за мои формы. Идите, пожалуйста, далеко и надолго. У меня абсолютно нормальное тело. А во-вторых, чтобы все женщины перестали унижаться и слушать тех, кто им говорит, что они жирухи. Эта фотосессия помогла мне и вдохновила многих принять себя такими, какие они есть. Что надо исправлять? Я себя не исправлю. Выйти с пикетом и сказать, что я знаю население страны? Да, знаю. Я не прочь такой репутации. Я не хочу себя стесняться и стыдиться.