12.09.2005 г. - Эдуард Cагалаев, президент Национальной ассоциации теле- и радиовещателей:

«Новая газета» продолжает публикацию бесед с телевизионщиками, в разное время и по разным причинам отлученным от эфира. Сегодня о том, каким бы он создал телевидение, будь у него такая возможность, рассказывает президент Национальной ассоциации теле- и радиовещателей Эдуард САГАЛАЕВ.

Прежде чем говорить о телевидении, я бы сказал вот о чем. Немы с Даниилом Дондуреем говорили о наличии моральных авторитетов в нашей стране. И вдруг стали судорожно составлять список людей во всех сферах жизни страны, способных влиять на ее атмосферу. Разговор возник в связи с годовщиной бесланской трагедии, и мы пытались понять, кто из ныне живущих мог бы послать мессидж о том, что так больше жить нельзя. И власти, и обществу, и людям, которые делают ТВ. И ведь людей, консолидирующих нацию, почти нет.

С другой стороны, есть люди, которые могли бы объективно претендовать на эту роль, но по каким-то причинам не располагают возможностями заявить о себе. Вот космонавт Крикалев… Трижды Герой Советского Союза и России, командир экипажа, в том числе и в те дни, когда Discovery пристыковывался к международной космической станции. Но никто же ничего об этом красивом, мужественном, мудром человеке не говорит! И он остается очень авторитетным человеком, но в космосе, а не на земле, не в родной стране.

А если говорить о том, каким бы я хотел сделать ТВ сегодня… Сначала скажу о том, что бы я делал на своем гипотетическом канале в те трагические дни Беслана. Тогда на одном из каналов, например, шла жесткая эротика (или мягкое порно) Тинто Брасса. Фильм был объявлен за три недели, так в эфире и остался. Да и вся сетка вещания тогда практически не изменилась. Реклама, например, осталась. .Впрочем, некоторые фильмы из сетки были изъяты, вместо них встали другие, с неким патриотическим гражданским подтекстом.

Дондурей поделился со мной горькими размышлениями из своей неопубликованной, более того — отвергнутой уважаемой редакцией статьи о телевещании в дни трагедии. Он рассказал что появился фильм вполне определенного пафоса, который в этот день смотрелся под вполне определенным углом. Я о «Ворошиловском стрелке», в котором главный герой, как вы помните, творит самосуд над насильниками его внучки. Представьте себе это огромное горе, которое постигло жертв трагедии и всех тех, кто эту трагедию воспринял как свою. И представьте, как они, включая телевизор, видели разухабистую рекламу, фильм Брасса и «Ворошиловского стрелка».

А чего они не увидели, так это министра внутренних дел, например. В отличие от англичан, которые после лондонских терактов в течение трех дней наблюдали появление министра в эфире Би-би-си 17 раз. Я не говорю уже о количестве выходов к прессе представителей спецслужб, пожарных, Скотленд-Ярда, о том, как был перекроен в эти дни эфир и как все члены королевской фамилии без исключения побывали у раненых в госпиталях.

Но, разумеется, эти претензии адресованы не столько телевидению нашему, сколько высшей политической власти, силовым структурам. Обратному, конечно, трудно научиться, но мы и не учимся.

Когда мы думаем о том, какое ТВ должно быть, мы сознательно дистанцируемся от его дидактической роли. Насаждается ощущение, что это или постыдно, или очень искусственно. Гораздо проще и понятнее говорить о ТВ как о бизнесе.

Моя журналистская судьба сложилась так, что я работал и в знаменитой телевизионной молодежной редакции, и на радиостанции «Юность», и в программе «Время» в годы перестройки. В бурное время торжества демократии руководил и Первым каналом, и ВГТРК, создавал первое независимое ТВ. И всегда, занимаясь этим, понимал, что несу непосильную ношу колоссальной моральной ответственности, которая возложена на меня самой этой профессией — распространять аудиовизуальные образы для миллионов глаз и ушей. Я думал, что я, циник, негодяй и конформист, не имею никакого права говорить людям, что хорошо, а что плохо. И пытался объективно информировать.

Сегодня же мы часто сталкиваемся с позицией: дайте информацию, не надо пропаганды. Но это же наивно — призывать ТВ к тому, чтобы оно стряхнуло с себя эту функцию. Это невозможно нигде, особенно в России. Впрочем, наше общество не может обойтись без ориентиров, без дискуссий о том, что плохо, что хорошо в политике, в управлении страной, в идеологии, политической борьбе, способах строительства общества. А ни ориентиров, ни дискуссий нет.

Когда-то мы с Владимиром Ворошиловым думали о том, чтобы создать круглосуточный канал ток-шоу — канал дискуссий, на котором получили бы неограниченную возможность выступать люди, которые претендуют на роль духовных лидеров. И пусть они там себя либо дискредитируют, либо утвердят в своем качестве. Это было бы возможностью для реальной проверки того, насколько искренни люди, которые у власти, насколько они представляют себе, куда ведут страну.

Когда нобелевский лауреат, фантастически талантливый ученый Жорес Алферов начинает говорить о своих политических взглядах, то понимаешь, что это коммунизм. Хочется с ним об этом поговорить, понять, почему это так. Но нет ни места, ни возможности. Негде говорить поразительных социальных исследованиях. Недавно я читал результаты исследований о том, какие качества всего встречаются в жизни россиянам. И выяснилось, что главное качество окружающих москвича людей — зависть. А у россиян в целом побеждает отзывчивость людей. И то, что это нерейтинговая тема, — миф, как и то, что у кого-то есть монополия на то, чтобы эти темы поднимать.

Я бы создал канал, назвал его «Нетленка», например. Показывал фильмы, спектакли, судьба которых — прожить больше трех дней. Это не было бы и каналом «Культура», потому что там могли бы быть и блокбастеры, и концерты, которые этот канал не показывает.

Странно, что говорить бесконечно о нетрадиционной сексуальной ориентации есть время (как будто это главная проблема, которой озабочено российское население), а о наболевшем — нет. Было время, когда считалось, что вести еженедельную программу — колоссальный труд. А сегодня вести ежедневную полуторачасовую программу пять раз в неделю им мало: они снимаются в кино, на радио зарабатывают, затевают еще один и еще один проект на одном и том же канале. И получается, что ежедневно присутствуют в эфире по три-четыре часа. У нас многие фамилии от частого обращения стерлись, как пятаки. Они не выдерживают столь частого употребления.

Мы любим говорить, что ТВ — это зеркало, но я вижу только его фрагменты. На ТНТ я вижу определенный слой российской молодежи. А про остальных — «Наших» или нацболов — узнаю только из газет, хотя и понимаю, что они все из пробирки (одни — из пробирки креативного Павловского, другие — креативного Лимонова). А вот за что реально молодежь России готова идти на баррикады, я не знаю, но хочу знать. А если я при этом на ТВ работаю, то хочу, чтобы о том, что завтра нас ждет, знали все. Фразу «Я хочу жить в России и чтобы мои дети в ней жили» повторяют и богатые, и бедные. А как я могу этого хотеть, если не знаю, какой будет Россия?

Я бы не закрывал то, что есть сейчас на российском ТВ. «Кривое зеркало» Петросяна только ленивый не оплевал, но у него — безумный рейтинг. Значит, людям это нужно. Только нам надо понять: они выбирают это из некоего многообразия или оттого, что больше смотреть нечего? «Кривое зеркало» — это уже классический пример контрпрограммирования, когда оно и на Первом, и на «России» идет стык в стык. И этот чисто коммерческий подход мощнейших федеральных каналов — пример не конкуренции, а чего-то совсем другого.

Может, я чуть-чуть прожектер, у меня нет возможности рисковать и экспериментировать. Когда я руководил молодежной редакцией, мне давали возможность экспериментировать, и я давал — при том, что оперировал государственными деньгами. Может быть, во мне говорят ностальгические переживания и я не вижу того яркого и интересного, что есть на нашем ТВ сегодня? Пусть так, но что делать с катастрофическими данными исследований о доверии аудитории к российскому ТВ? Рейтинги — высокие, доверие — низкое. В России большое количество телеменеджеров, молодых людей с большими амбициями, которые готовы работать на этом пространстве. Мы видим на конкурсах «ТЭФИ-регион» и «Новости: время местное», что там, на местах, гораздо более честные новости, больше образовательных, просветительских, культуртрегерских программ. Я бы привлек людей из регионов для того, чтобы создать канал, о котором я говорю.

Но сейчас другие реалии — мы не приглашаем талантливых людей из регионов. Все потому, что не наелись еще «кривыми зеркалами» и нетрадиционными половыми отношениями. Рано или поздно наедимся.