27.07.2015 г. - Ксения Собчак. О лицемерии

Я удалила пост про скрывающих свою ориентацию геев, потому что Артем Королев действительно ни при чем. Эта новость (хотя для светской Москвы совсем не новость) — про Ашота Габрелянова, который возглавлял самый говенный и лживый интернет-ресурс страны.

И у меня нет никаких мук совести. Узнаю про Милонова — обязательно раскрою его лицемерие. Узнала про Ашота и его «ссылку», организованную папой, «подальше от скандала» — пусть общество оценит, как изысканно наказал Арама Ашотовича господь.

Но меня поразило другое: с каким наслаждением мои коллеги стали — насколько кто может талантливо — втаптывать меня в грязь. И я благодарна за это знание о внутривидовой борьбе. Просто сравните: какой пост написал Александр Тимофеевский — полный неловкости за меня, а не самолюбования собой. Когда я его прочла, мне стало жутко неловко, как и после разговора с моим расстроенным мужем. И с каким наслаждением, и совсем с другой мотивацией, высказались тут же Кашин, Минаев и — вишенкой на торте — Красовский. Какое удовольствие на чужой ошибке заработать очки и выйти в белом, правда, Антон? Так ты все правильно написал, так верно и точно, что от твоих слов крупная мужская слеза стала наворачиваться на моих влажных женских глазах, но…

У меня только один вопрос — почему же в той ночной переписке со мной ты так это все не высказал? Зачем первым делом с упоением рассказал историю о том, как подняли на смех Артема Королева на встрече гей-активистов в голландском посольстве? Почему хотел записать интервью, а потом отменил его, когда я спросила, готов ли ты публично подтвердить наш разговор в Крыму, когда ты живописно САМ первый рассказал мне о Ашоте Габрелянове и его проделках? И почему бы тогда открыто не признаться, что идти против Габреляновых ты не хочешь не из-за «высокоморальности», а в благодарность за то, что они тебе когда-то помогли уладить суд по разбитой в «Твербуле» камере?..

Нельзя выходить в светло-сером фраке, Антон, рассчитывая, что полуправды достопочтенной публике будет достаточно. Меня вообще страшно бесит, что «самые высокоморальные» авторитеты, типа Минаева и Кашина, тут же кинулись с наслаждением на мне оттаптываться, а при этом параллельно, в личку, от огромного количества моих знакомых из медиабизнеса мне сыпались истории про Габрелянова-младшего с такими деталями, которых я точно не хочу знать. И радостное: «Ну хоть кто-то это сказал вслух! Я б не смог, а ты молодец!»

Это очень по-интеллигентски: сами мы аутингами пачкаться не будем, хотя все давно знаем и на кухнях обсудим не раз.

Я тоже всегда выступала за то,что МЫ не должны действовать, как ОНИ. И, опускаясь до желтых подробностей жизни даже такого дерьма как Габрелянов, я опускаю и себя тоже. Самим фактом этого разговора опускаю. Но если я этого не сделаю, вы так и будете обсуждать это шепотом.

Бесит это страшное лицемерие: пересуды на кухне, смакование подробностей, бесконечное „off the record“, а потом красивые посты с красивыми фразами о „границах допустимого“.

Много ли из вас помнили о „границах допустимого“, слушая смонтированную запись моего личного телефонного разговора? А когда анализировали прослушечку Немцова в фейсбуке? А пост одного телекритика про роман Дианы Вишневой? Вот это все было за гранью этики или на грани? Признайтесь честно, многие из вас рады, что стало публичным то, что уже и так знала вся светская Москва, — просто не хотелось самим мараться.

Мне стыдно, правда стыдно за эту „новость“ — она гораздо ниже моего плинтуса, — но если бы я этого не написала, „Лайфньюз“ про это материал бы точно не сделал…