Леонид Володарский. Ведущий "Утренника Леонида Володарского" на радио "Новости On Line"

OnAir.ru: 11 сентября Вы в прямом эфире радио "Новости On Line" переводили репортажи CNN о трагедии в Америке. Чья это была идея – перевод от Леонида Володарского?

Леонид Володарский: Это Миша Галич. Он позвонил, и я без колебаний приехал. И это, наверное, первый раз в жизни, когда я оказался в результате настолько в курсе событий. Не выспался, конечно, жутко. Но я считаю, что раз я работаю на эту радиостанцию, то, если меня просят о какой-то серьёзной, совершенно оправданной помощи, я как-то должен внести свою лепту… И я, конечно, рад был помочь.

А вам не кажется, что есть некая ирония - не знаю, уместная ли в данном случае - в том, что голос, который раньше переводил американские блокбастеры, теперь говорит о реальной катастрофе? Люди привыкли слышать ваш голос и понимать, что то, что происходит на экране - это не по-настоящему.

Михаил Галич: То, что голос по фильмам знаком - это, конечно, было несколько сюрреалистично. Но на данный момент Лёня – один из лучших в стране переводчиков-синхронистов. Если сравнить качество перевода CNN, который шел по телеканалам, и перевода, который был у нас - у нас было профессиональнее. Когда мы подключили CNN, там шли самые драгоценные кадры – реальная съемка, корреспондентские материалы, даже без комментариев. И как только всё это началось, первая мысль была: нам нужен синхронист. И затем сразу: лучше Лёни Володарского никто этого сделать не может.

Леонид Володарский: С точки зрения переводчика - я слушал этот русский телевизионный перевод и приходил в изумление. Оказывается, в Америке есть генеральный прокурор. Но ведь на самом деле - это министр юстиции! Оказывается, есть офицеры полиции… Нет в американской полиции офицеров! А то, что называется police officer – это просто полицейский. И какой, к черту, Нижний Манхэттен? То, что он у них - Нижний, не значит, что он у нас Нижний, для нас он - Южный Манхэттен. Но я в последнее время с этим смирился, потому что профессиональная планка везде упала. Люди, которые знают как-то русский и как-то английский, считают, что они уже могут переводить. Но я ни к кому никогда не буду лезть ни с советами, ни с поучениями. Я недавно говорил с одним молодым переводчиком, который лепил такие ошибки, что просто выходишь из себя! Когда в своё время мне делали замечание, я внимательно слушал. А он обиделся. Я ожидал любой реакции, но он – обиделся. И ушел, и эти ошибки остались при нем, и он уверен в своей гениальности. Он никого ни о чем не спрашивает. Я постоянно спрашиваю. Даже в той области, где я что-то вроде понимаю – в английском языке. Я копаюсь в словарях, спрашиваю у знакомых американцев: а это что такое? А это? Пока живешь – надо учиться.

Сейчас, наверное, уже можно обобщить впечатления. Ваше главное ощущение после всего произошедшего - кроме чудовищного недосыпания?

В этом я ничем не буду отличаться от любого другого человека. Это ужас. И я могу себе представить ужас американцев, которые всегда думали, что это может произойти только на экране. И никогда не придет к ним в дом. А это пришло - в их чистую, благополучную, светлую Америку! Это усиливает ужас.

Честно говоря, мне было бы интересно не просто переводить, а получить возможность самому комментировать. Я ни в коем случае не претендую на развернутую демонстрацию своих качеств. Там всё говорило само за себя, ничего объяснять не надо было, но, тем не менее, иногда очень хотелось выразить своё отношение.

Раньше Вам не приходилось выполнять работу такого рода. Не возникло психологических трудностей?

А какая разница, что переводить? Просто виды перевода немножко отличаются. Это как перевод фильма с первого раза. Психологической тяжести не было, потому что я - работал. Если бы я участвовал в этом только как зритель – конечно, это бы сильно ощущалось. Но когда работаешь, происходит что-то вроде сублимации…

А Вам случается переводить обратно, с русского на английский?

Обратно – нет. Это разные вещи. Есть специалисты, которые переводят на русский, есть специалисты, которые переводят на язык. Я предпочитаю переводить на русский. Кстати, в ООН переводчику позволено переводить только на свой родной язык. Ты китаец – ты переводишь на китайский. И так далее.

Как получилось, что вы пришли на радио?

Сначала меня пригласил поучаствовать в своей программе Игорь Мальцев, у него на Серебряном Дожде была программа "Вечный Зов". О проблеме отношений полов, скажем мягко. И для меня это был первый опыт. И именно там мы в первый раз визуально познакомились с Мишей Галичем. Он заканчивал свою джазовую программу, а я как раз шел к Мальцеву.

То есть Вы изначально сами стремились работать на радио?

Да. Я стремился на радио абсолютно сознательно, хотел себя попробовать. Потом я попал в программу к Володе Соловьёву. Он предложил – приходи ко мне каждый четверг, и в течение 40 минут мы будем разговаривать о кино. И я Игорю Мальцеву и Володе Соловьёву очень благодарен за то что в этом сложном мире радио и телевидения они дали мне возможность проявить себя. Я какое-то время появлялся у Володи Соловьёва, а потом Миша Галич предложил перейти на "МВ" и вести программу - о кино, телевидении и книгах. Насчет книг – мы решили, что будем ограничиваться развлекательной литературой, потому что классика и серьёзная литература так или иначе найдут своего читателя. Не надо рассказывать о том, какой был замечательный писатель Салтыков-Щедрин. Кто захочет, прочитает.

С кино всё понятно. А литература?

А я в своё время переводил достаточно много художественной литературы. Я первым в Советском Союзе перевел Стивена Кинга. Был такой журнал – "Юный Техник", и в нем появился первый рассказ Стивена Кинга. По-моему, он назывался "Сражение". У меня два больших детективных романа и масса рассказов. Да и вообще я считаю, что необязательно быть кинокритиком, чтобы говорить о кино. Или литературным критиком, чтобы говорить о книгах. Что значит "разбираться"? Изыскания критиков интересуют очень ограниченное количество людей. А я – такой же зритель и такой же читатель, как и все остальные, просто в силу каких-то обстоятельств я посмотрел очень много кино и прочел достаточное количество книг. Родители очень рано научили меня читать, и мне это понравилось. И читать я имел возможность не только на русском, но и на иностранных языках.

А телевидение?

А когда уже пошло радио, я ходил и на пальцах всем рассказывал, какой бы я хотел снять документальный фильм. Первого октября на канале "Культура" пройдет премьера моего десятисерийного фильма, где я одновременно сценарист и ведущий. Он называется "Разведка, о которой знали немногие": о великих советских разведчиках 20-30-х годов 20 века.

А что вас натолкнуло на такую тему?

Неординарность этих людей и трагедия той эпохи. И, конечно, масштаб личности. Это моё хобби, я занимаюсь им уже достаточно давно.

Чем мир телевидения отличается для Вас от мира радио?

Радио, на мой взгляд – это гораздо более здоровый организм, чем телевидение. Впрочем, судить мне сложно - я пока только прикоснулся и к тому, и к другому. Я написал 10 сценариев и был ведущим 10-ти серий фильма - и другого опыта работы на телевидении у меня нет. На радио я, конечно, чуть больше. Это третья радиостанция, и мне это нравится. Потому что мне работать нравится, нравится возможность попробовать себя в чем-то абсолютно новом и посмотреть, что у меня получится.

В общем и целом получается, что в радио Вы – относительный новичок.

Да. В общем по времени ещё и года нет, наверное.

Наверняка кто-нибудь, ссылаясь на специфику радиовещания, пытался Вас учить, советовал сменить манеру.

Есть такие люди, да я и сам чувствую некоторые свои недостатки. Но одно дело – когда человек мне говорит: ну куда ты со своим голосом на радио полез? С этим человеком мне не о чем разговаривать.

Было и такое?

А что, у нас свободная страна. Он не любит мой голос - имеет право. Ну, а когда мне люди дают советы действительно профессиональные, я к этому очень трепетно отношусь. Они же мне помогают. Я сам хочу учиться. Я не собираюсь себя отливать из чугуна, садиться на лошадь из одноименного металла, вытягивать вперед руку и вещать. И не собираюсь быть радио-раввином и отвечать на любые вопросы. А вообще – сложно это, сложно. В особенности - мир телевидения. Мне кажется, что и радио, и телевидение – они здорово бьют в голову, люди начинают мыслить себя властителями дум, начинают относиться к себе слишком серьёзно и надувать щёки. Слава богу, у меня достаточное количество друзей, которые никогда не дадут мне этого сделать, да и сам я не склонен к такому самолюбованию. К себе надо относиться с большим чувством юмора. Тогда возможно какое-то движение вперед.

К слову о самоиронии: как Вы относитесь к всевозможным пародиям на себя?

Все попытки пародировать мой голос – это просто от недостатка воображения. Ну ребята, ничего нового, что ли, придумать не можете? А если посидеть да подумать?

Работа на новостной станции и на музыкальной для Вас в чем-то различается?

Нет. На мою работу это никак не влияет, за исключением того, что есть определенная музыка, в которую я просто не вписываюсь. Я не хочу сказать ничего плохого ни про музыку, ни про станции. Просто тем людям, которые слушают определенную музыку, им все мои разговоры задаром не нужны. Есть, например, радиостанции, где передают классику. И вдруг в эту классику влезает какая-нибудь новомодная эстрадная звезда, которая все гаммы чувств передает словом "прикол" с разными интонациями - ну, Эллочка Людоедочка. Не должна она там появляться! Не потому что она плохая, или классическая музыка плохая. Просто они не сочетаются.

Наверное, можно сказать, что Вы сочетаетесь с интеллигентной музыкой.

Я этого слова очень не люблю. Интеллигенция – никто не может мне объяснить, что это такое. Один из великих, когда его спросили: вы интеллигент?, ответил: да упаси Господь, у меня профессия есть. Музыка, с которой я сочетаюсь - я бы сказал, умеренная. Да, умеренная.

Потому что сами Вы – человек умеренный?

Я консерватор.

Вы же говорили, что всегда стремитесь к новому.

Это совершенно другое. Это моя страсть – узнавать что-то новое, попробовать себя в чем-то новом. А взгляды у меня очень консервативные. На всё – и на поведение, и на одежду… В любом обществе есть консерваторы и либералы, никуда от этого не денешься. Но на этой радиостанции мне абсолютно комфортно. Мне приятны люди, с которыми я работаю, мне было очень приятно, что меня сюда позвали.

Значит, Ваша работа доставляет Вам удовольствие?

Да. Совершенно точно. Я очень редко в своей жизни занимался тем, что мне не нравилось. Это я совершенно честно заявляю. Были какие-то моменты, когда я занимался немного не своим делом, но только если мне это на первых порах нравилось. Как только мне это переставало нравиться, я с этим заканчивал.

А может так случиться, что однажды радио Вам надоест?

Никогда не говори никогда… То есть "никогда не говори никогда" - это дословный перевод английской пословицы. А по-русски это называется "не зарекайся". И я не зарекаюсь. Хотя если сейчас меня спросить: а что ты будешь делать, если тебе это надоест? Не знаю. Проблемы надо решать по мере их поступления.

© 2001, OnAir.ru. Евгения Тен.